Моя комната. Для подростка это в принципе святое место, куда разрешается входить только избранным, и, конечно, же это не родители. В детстве ребенок еще ждет маму или папу, чтобы они уложили его, почитали сказку, спели колыбельную, но чем старше, тем больше моя комната становится крепостью, маленьким домом в большом доме. Чаще всего двери в нее закрыты. В 11-м классе на них даже, бывает, появляются собственные замки. Родители просто перестают туда заглядывать, они живут на своей территории и все что происходит внутри детской — просто неинтересно. Ребенок, кстати, также не знает, как там устроена комната у родителей. Такое вот семейно-коммунальное существование.
Потом, если дети уезжают учиться или просто начинают жить отдельно, а родители продают квартиру и покупают новую — потом такие отношения исчезают. Студент приходит в гости — а там новый папа или новая мама или вдруг брат, или собака, или обои, и как в детстве — только борщ.
Но бывает так, что ребенок никуда не уезжает, а родители ничего не продают. И вот он уже студент и комната уже давно не детская, но живет он с родителями, по тем же самым правилам. Они не заглядывают к нему, а он к ним. И если случается так, что не женился или не вышла замуж, то и в 25 лет и в 30 и в 35 и дальше продолжаются эти коммунально-семейные отношения.
Эту традицию сохраняют обе стороны. Даже если одна из них уже три года живет в другой семье, детская может стоять неприкосновенной. Потому что не дай бог она как-нибудь приедет в гости и начнется опять это «кто ел из моей тарелки», кто помял мою кровать, я же просил у меня не прибираться...
В общем, у кого-то остается детская или хотя бы само понятие, у кого-то нет. У каждого по-разному. Я из тех, у кого осталось.
Ни мне, ни маме не надо было никуда уезжать. Новым мужем она не обзавелась. Со своими женщинами я жил вне домашних стен, всякий раз возвращаясь в перерывах. И вот она умерла. Внезапно. В один из моих перерывов. Мы отметили с ней мои 35 и только вечером на следующий день я понял, что она не выходила. Ох, уж это коммунальное существование.
И вот я несколько дней сидел после похорон в своей комнате и тишину слушал. У нас паркет еще с советских времен поскрипывал и я все хотел менять, но как-то не с руки было. И я всегда нет-нет, да и слышал, как она там у себя ходит. Или как по коридору на кухню или в туалет идет. А тут тишина. Как будто мы ремонт сделали. Месяц так прошел, два. Я потом все-таки перебрался к женщине, перерыв закончился. Мало там появлялся. Через год решил все-таки ремонт сделать. Ну, и чтобы жить там дальше — у нас вроде все наладилось, даже ребенок в планах появился. Заказал бригаду, делают. И звонит мне Серега, прораб. Я наших нашел, чтобы нормально все было сделано. Этот Серега звонит мне и говорит, что, мол, приезжай, мы тут кое-что в полу нашли, надо обсудить.
Я приезжаю, а там уже пол убран и выровнен, осталось только новый паркет класть, я, типа, че такое, а он — надо подождать Семена, который нашел, у него смена ночная, придет позже. И достает литруху и угощает. Ну, ок, думаю, выпью с ним. Притом вот ощущение от своей комнаты, как от детской, не перестало, воспоминания нахлынули. Выпили мы с Серегой и к 12-ти приходит Семен. И говорит, пошли, мол, в твою комнату пить. Мы пошли. Дверь закрыли. И в начале первого началось. Мать стала ходить. Скрипит паркет, все как раньше. Ходит по комнате, выходит в коридор, на кухню, обратно. Семен и Сергей говорят, что реально, мужик, только в твоей комнате не трогает, только здесь спасаемся. Открываю дверь. И вижу маму. В обычных своих теплых трениках, тапках и футболке без бюстгальтера. Смотрит на меня, то верхнюю, то нижнюю губу жует, будто сказать что-то хочет. Потом открыла дверь в свою комнату, у нас такая планировка, что двери рядом, углом к друг другу, зашла туда, половицы скрипнули, повернулась ко мне лицом и как заорет «моя комната!» и дверь со всего маху — бац! — хлопнула. И снова внутри там хождение, скрип и повторяет без остановки «моя комната, моя комната, моя комната...»
Сел я рядом с мужиками, допили бутылку. Серега говорит, мол, не поверил Семену сначала, но вот уже пять дней мама не дает паркет новый класть. Вчера сам убедился. Сегодня решили меня позвать. Сами сидим еле живые, волосы седые у троих, мать там не перестает. Ужас животный. Но привыкаешь, кстати, в нем находиться. Ходила она до трех. Потом мы уснули прямо на полу. Утром Семен и Серега ушли. Я пообещал разобраться. Пригласил священника. Освятили квартиру и вроде успокоилась мама. Положили паркет. Но вот теперь не знаю, доделывать всё или нет, оставлять квартиру или продавать. Потому что, получается, мы же теперь в большой комнате должны жить. А как я буду жить в ее комнате?
